|
ощутил знакомое солоноватое тепло. - Нет!!! - закричал Майк. У Брата Господнего дернулась щека. Веки у него по-прежнему были открыты, но взгляд утратил четкость, глаза ушли в сторону. Он то ли потерял сознание, то ли впал в транс - монахи это умеют. Я взглянул на кровавый комок у себя в ладонях. Не зверь же я, чтобы жрать сырое мясо... Драконы едят человечину и пьют кровь не потому, что им это нравится. Людоедство - высшая форма страха, надежнейшее средство внушить ужас... А этот монах и так парализован страхом. Выпустив сердце из рук, я ударил монаха по лицу. Тот вздрогнул, приходя в себя. - Сейчас ты пойдешь в свой монастырь. Найдешь настоятеля и скажешь, что я приговорил его к смерти. Скажешь, что до больших дождей я узнаю вкус его крови. Понял? Лезвием ножа я легонько полоснул его по лбу. Он вскинул руки, защищая глаза. Я полоснул еще раз, накрест. - Иди. Он уходил шатающейся походкой и, прежде, чем исчез за деревьями, дважды упал. Я повернулся к Майку: - Крест на лбу - знак отсроченного приговора. Теперь любой дракон, который встретится ему, исполнит приговор. По закаменевшему лицу Майка прошла судорога. - Отсроченный... - бесцветным голосом повторил он. - Приговор? С ним творилось что-то непонятное. Сквозь мальчишескую браваду проступала жесткая, непреклонная твердость. Так выглядывает монолитный бетон из-под осыпавшейся штукатурки. - Идемте, Драго... Неужели так просто? Я не ответил. Подошел к ручью и с наслаждением умылся. По воде пошли мутные красные разводы. Мерзко мне было почему-то. Может быть, оттого, что в этой короткой схватке победил не я, дракон, а "щенок" Майк? Я растянулся возле ручья, уткнувшись лицом во влажную, пахнущую землей и перепрелыми листьями траву. Услышал, как захрустели ветки - это Майк сел шагах в пяти от меня. Майк, а не "щенок"! Будущий дракон Майк! Неужели все так просто? Неужели Майку хватило этой встряски, чтобы в нем проснулся дракон? И поразившая меня решимость, вырвавшаяся из мальчишки, как стальная пружина из ветхого футляра, - это решимость дракона, расстающегося с человеческой шкурой. У каждого есть свой миг, когда он превращается в дракона. Обычно это миг страха, нестерпимого, до дрожи в коленках, до холодеющих пальцев, когда желание жить вытесняет все. Когда смерть впервые оказывается рядом, и ты расстаешься с глупой детской верой в собственное бессмертие. Когда не умом и не сердцем, а жалким, трясущимся телом осознаешь - нужно или выжить, или остаться человеком... Я такую минуту пережил давным-давно, еще когда Элдхауз повел нас в |