|
стеклянную банку. Я беру это насекомое на пожизненное содержание. Оно будет жить в такой роскоши и неге, в какой не жила еще ни одна муха в мире! ... Такой поворот событий мог иметь для меня катастрофические последствия. Любая другая муха была бы, наверное, на моем месте на вершине блаженства. У меня же никак не выходило из головы это жут- кое слово "ПОЖИЗНЕННОЕ". Кстати, действительно, а как долго живут мухи? Не скажу, чтобы Джессика прониклась ко мне какими-то особыми чувствами. Она не сидела передо мной часами, с умилением разгляды- вая мою хитиновую оболочку, не пыталась ласково поговорить со мной... Хотя можно ли было этого требовать от нее? Она же не иди- отка, а просто справедливая и добрая девочка. Но для меня ее доброта вылилась в настоящий кошмар. Мое СО- ДЕРЖАНИЕ заключалось в том, что раз в два-три дня Джессика приотк- рывала крышку банки и кидала туда кусочек рыбы, ветчины или како- го-либо фрукта. Пару раз в такие моменты я делал безуспешные по- - 75 - пытки бежать, но Джессика была внимательна и осторожна. Видимо, она считала, что глупое насекомое само не понимает своего счастья... Я думал, что свихнусь от скуки и страха, что вот так, без надежды на обратное превращение в человека, и предстоит мне прожить всю недолгую мушиную жизнь. А надежды оставалось все мень- ше и меньше; у меня было масса свободного времени, и я постоянно думал об этом. Прошло, наверное, около месяца. Однажды в комнату Джессики без стука вошел, точнее - ворвался, пожилой крупный мужчина с гус- тыми щеточками усов и трубкой в зубах. - Что вам угодно, папенька? - встревоженно обратилась девушка к нему. - Прочти это, - мрачно произнес он, подавая газету. Она развернула листок и прочла заглавие вслух: - "Языческое поклонение мухе в доме сэра Чарлза (Порочная страсть к насекомому юной леди Джессики)"... Боже, какая неле- пость! - Читай, читай дальше! - Я не желаю читать сей бред. - А я не желаю быть посмешищем всего лондонского света! - Но отец, это насекомое спасло вам дом, а возможно и жизнь. А уж жизнь повару Гастону - это абсолютно точно. - Вот пусть Гастон и нянчится с этой мухой. Только не в моем доме! - Во-первых, Гастон уволен, а во-вторых, он пьяница и небла- годарная скотина. - Сударыня, вы выражаетесь, как продавщица бакалейной лавки! Щеки Джессики вспыхнули и изменившимся голосом она произнесла подчеркнуто сдержанно: - Что ж, пусть я дурно воспитана. Пусть я - грубая и непочти- тельная дочь. Но, отец, как вы, джентельмен, можете быть столь несправедливы к этому несчастному, спасшему вас, существу? |