|
Голос птицы оживал, наполнялся интонациями. Наверное, она очень долго не говорила. — Теперь — ничего. Будем надеяться на лучшее. — Ты сообщишь шефу о случившемся? — Нет. Пока нет. Мы ведь напарники. У меня потеплело на душе. Ошибки ошибками, но внезапное улучшение отношений с партнером стоит того. — Спасибо. Что посоветуешь? — Ты все делаешь правильно. Ищи след. Я предпочел бы получить более неординарный совет… — Поехали. К двум часам дня, вдобавок к кольцу, я обшарил всю серую линию. Может быть я и скверный оперативник, но не заметить вчерашний след, который сам же и снял, не мог. Не выходила здесь девушка, над который вращался черный вихрь инферно. Видимо, стоило снова начать с той точки, где мы встретились. На «Курской» я поднялся из метро, прямо на улице из машины купил пластиковое корытце салата и стакан кофе. При взгляде на гамбургеры и сосиски начинало поташнивать, несмотря на все символическое количество в них мяса. — Будешь что нибудь? — спросил я невидимую спутницу. — Нет. Спасибо. Стоя под мелким снежком, я ковырял крошечной вилкой оливье, прихлебывал горячий кофе. Бомж, явно рассчитывавший, что я возьму пива и ему достанется пустая бутылка, потолкался в сторонке и ушел греться в метро. Больше никому до меня дела не было. Девушка продавщица обслуживала оголодавших прохожих, безликий поток пешеходов струился от вокзала и к вокзалу. У книжного лотка продавец уныло, без энтузиазма, всучивал покупателю какую то книгу. Покупатель жался. — У меня, наверное, плохое настроение… — буркнул я. — Почему? — Все видится в мрачном свете. Люди — гады и дураки, салат промерз, ботинки отсырели. Птица на моем плече издала насмешливый клекот. — Нет, Антон. Дело не в настроении. Ты чувствуешь приближение инферно. — Я никогда не отличался чувствительностью. — Вот то то и оно. Я глянул на вокзал. Попытался всмотреться в лица. Кое кто тоже чувствовал. Те из людей, которые стояли на самой грани между человеком и Иным, были напряженными, подавленными. Причины они понять не могли, и потому внешне наоборот бодрились. — Тьма и Свет… Что может произойти, Ольга? — Все, что угодно. Ты оттянул прорыв, но зато когда воронка ударит, последствия станут просто катастрофическими. Эффект удержания. — Шеф об этом не сказал. — Зачем? Ты поступил правильно. Сейчас есть хотя бы шанс. — Ольга, сколько тебе лет? — спросил я. Между людьми этот вопрос мог бы прозвучать оскорбительно. Для нас в возрасте нет особых границ. — Много, Антон. Например, я помню восстание. — Революцию? — Восстание на Сенатской, — сова издала смешок. |