|
Шеф вздохнул. — Не сомневаюсь. Но с какой дури ты, кадровый работник Дозора, зная всю ситуацию, поперся за Темным в одиночку? — Кто мог предвидеть? — возмутился я. — Кто? — Ты. Если уж мы пошли на подобные меры… на беспрецедентную маскировку. Какие были инструкции? Ни на минуту не оставаться одному! Ни на минуту! Есть, спать — вместе со Светланой. Душ принимать вдвоем! И в туалет ходить вместе! Чтобы каждый, каждый миг ты был… — шеф вздохнул и замолчал. — Борис Игнатьевич, — неожиданно вступила в разговор Светлана. — Теперь это не имеет значения. Давайте думать, что делать дальше. Шеф с легким удивлением посмотрел на нее. Кивнул: — Права, девочка… Давайте думать. Начнем с того, что ситуация ухудшилась катастрофически. Если раньше на Антоне лежало косвенное подозрение, то теперь он буквально пойман за руку. Не качай головой! Тебя увидели, стоящим над свежим трупом. Трупом темного мага, убитого тем же способом, что и все предыдущие жертвы. Защитить тебя от обвинения — не в наших силах. Дневной Дозор обратится в трибунал и потребует чтения твоей памяти. — Это ведь очень опасно? — спросила Светлана. — Да? Но зато выяснится, что Антон невиновен. — Выяснится. А попутно Темные узнают всю информацию, к которой он был допущен. Светлана, ты представляешь, сколько знает ведущий программист Дозора? Пускай кое что он сам не осознает, глянул мимолетно на данные, обработал, и забыл. Но среди Темных будут свои специалисты. И когда оправданный Антон выйдет из зала суда… допустим, что он выдержит выворот сознания, Дневной Дозор будет в курсе всех наших операций. Понимаешь, что произойдет? Методики обучения и поиска новых Иных, разбор боевых операций, сети людей осведомителей, статистика потерь, анкетные данные сотрудников, финансовые планы… Они разговаривали обо мне, а я сидел, будто бы и непричастный к происходящему. И дело было вовсе не в циничной откровенности, а в самом факте — шеф советовался со Светланой, начинающим магом… не со мной, потенциальным магом третьей ступени… Если сравнивать происходящее с шахматной партией, то позиция выглядела до обидного просто. Я был офицером, обычным хорошим офицером Дозора. А Светлана — пешкой. Но пешкой, уже готовящейся превратиться в ферзя. И вся беда, которая могла приключиться со мной, отступала для шефа перед возможностью дать Светлане небольшой практический урок. — Борис Игнатьевич, вы же знаете, что я не позволю просматривать свою память, — сказал я. — Тогда ты будешь осужден. — Знаю. А еще могу поклясться, что к смерти этих Темных не имею никакого отношения. Но доказательств у меня нет. |