|
— Если остался лимит на вмешательство… — я пожал плечами. — Проведу реморализацию. Разумеется. — И будешь уверен, что это правильно? Не раздумывая, не вникая? А если ребенка наказывают за дело? Если наказание спасло бы его в будущем от больших неприятностей, а теперь он вырастет убийцей и бандитом? А ты — реморализация… — Света, ты ошибаешься. — И в чем же? — Если у меня не будет лимита на парапсихологическое воздействие — я ведь все равно не пройду мимо. Светлана фыркнула: — И будешь уверен в своей правоте? Где грань? — Грань каждый определяет самостоятельно. Это приходит. Она задумчиво посмотрела на меня: — Антон, а ведь такие вопросы задает каждый новичок. Верно? — Верно, — я улыбнулся. — И ты привык на них отвечать, знаешь набор готовых ответов, софизмов, примеры из истории, аналогии… — Нет, Света. Не в этом дело. Просто Темные такие вопросы вообще не задают. — Откуда тебе знать? — Темный маг может исцелять, Светлый маг может убивать, — сказал я. — Это правда. Знаешь, в чем все отличие между Светом и Тьмой? — Не знаю. Этому нас не учат… почему то. Трудно сформулировать, вероятно? — Совсем нетрудно. Если ты думаешь в первую очередь о себе, о своих интересах — твоя дорога во тьме. Если думаешь о других — к свету. — И долго туда придется идти? К свету? — Всегда. — Это ведь только слова, Антон. Игра словами. Что говорит опытный Темный новичку? Быть может, такие же красивые и правильные слова? — Да. О свободе. О том, что каждый занимает в жизни то место, которое заслуживает. О том, что любая жалость унижает, о том, что подлинная любовь слепа, о том, что настоящая доброта беспомощна, о том, что истинная свобода — свобода от всех. — Это — неправда? — Нет, — я кивнул. — Это тоже часть правды. Света, нам не дано выбрать абсолютной истины. Она всегда двулика. Все что у нас есть — право отказаться от той лжи, которая более неприятна. Знаешь, что я первый раз говорю новичкам о Сумраке? Мы входим в него, чтобы получить силы. И плата за вход — отказ от части правды, которую мы не хотим принимать. Людям — проще. В миллион раз проще, со всеми их бедами, проблемами, заботами, которых для Иных вообще не существуют. Перед людьми не вставал выбор — они могут быть и добрыми и злыми, все зависит от минуты, от окружения, от прочитанной накануне книги, от съеденного на обед бифштекса. Вот почему ими так просто управлять — даже самого злобного негодяя легко повернуть к свету, а самого доброго и благородного человека — подтолкнуть во тьму. Мы же — сделали выбор. — Я ведь тоже его сделала, Антон. Я уже входила в сумрак. |