- Ты кто? - Иван-царевич, - робко отозвался небритый парень в волчьей шубе на голое плечо. - Выходи, тезка! - обрадовался Иван. - А ты кто? - Иван-боярин сын. - И ты, друг, выходи. А ты кто? - Иван-крестьянский сын. - Проваливай, лодырь! Нечего казенные хлеба проедать! Ты кто? - Иван-дурак, - радостно улыбаясь сообщил перемазанный в зо- ле, черный как смоль молодец. Иван захлопнул дверь камеры, подпер для надежности булавой и пошел дальше, бормоча про себя: "одного достаточно..." В течении пяти минут он освободил: Ивана-коровьего сына, Ивашку, Иванко, Фэт-Фрумоса, Сослана, Кобланды-батыра, Корвина и Манаса. Слегка смущенный таким изобилием, Иван осторожно открыл дверь следующей темницы. По ней бродил восточного вида юноша в тюрбане, развевающихся штанах и белой рубашке. Время от времени юноша подп- рыгивал и толкал ладонями потолок. - Ты кто? - ошалел Иван. Но в этот миг в потолке вывалилась плита, звонко расколовшаяся о тюрбан незнакомца, и тот его вопроса не услышал. Подпрыгнул, и скрылся в открывшейся в потолке дыре. - Не иначе, принц персидский, - рассудил Иван и сел передох- нуть. От впечатлений гудело в голове. А так было тихо, узники уже смылись, лишь в подпертой булавой камере бесился самозванец. - Ладно, кончаем осмотр, - решил Иван-дурак и направился к последней камере, приговаривая: - Темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа, и братья ключ вам отдадут... Хотя какой ключ, темницы-то уже рухнули... Эй, кто здесь сидит? Последняя камера разительно отличалась от остальных. Здесь было чисто и уютно, на стене висело блюдечко, по которому каталось наливное яблочко, создавая изображение голых девок, купающихся в пруду. На застеленной шелковыми простынками кровате сидел поп Га- пон и жрал бананы. - Вот ты где, гад! - заорал Иван, выхватывая кладенец. - Пре- датель! Россию, мать твою, продал! А ну отдай банан! Вырвав изо рта Гапона недожеванный банан, Иван нервно сьел его и сообщил: - Ну все. Готовься к смерти. "Отче наш" прочти, или что там полагается, покайся как следует... - Иван, Иван, успокойся, - затароторил Гапон. - Я ж и сам пленник горемычный, Кащеем в застенки посаженный. - Видали мы таких пленников! - мрачно сообщил Иван. - Блюдеч- ко цветное в камере, бананы свежие... дай еще один!.. простынки чистые. Убью! - Иван, отпусти душу на покаяние, - зарыдал Гапон. - Не марай светлый праздник победы над Кащеем моей кровью грязной! - Не паясничай! - оборвал его Иван. - За что в немилость Ка- щееву попал? Говори! Гапон вздохнул, встал на колени, и прошептал: |