|
настругаешь, мне принеси, я коллекцию собираю. Иван кивнул и грустно поплелся к выходу. - Эй, постой! - окликнул его Микула. - Можешь просто самоз- ванца в мать-сыру землю вогнать по маковку, грамотку свою забрать, да и числиться богатырем. Я виду не подам, а остальные с тем бога- тырем еще не побратались. Воспрянув духом, Иван выбежал на дубовую лестницу. Богатырс- кие игрища на ней уже кончились, зато - о улыбка судьбы! - посреди лестницы сидел предатель Емеля! Иван вытащил булаву, поплевал на ладони, подкрался к Емеле сзади и завопил: - Попался, тать ночной! Вставай, то смерть твоя пришла! Выхо- ди со мной на сыру землю биться, я тебя в три удара в землицу вко- лочу! Емеля повернулся и грустно сказал: - Здорово, Иван... Чего орешь-то? - Выходи со мной... - на тон ниже начал Иван. - Банан хочешь? - Хочу, - признался Иван и, отложив булаву, сел рядышком. Емеля достал из-за пазухи связку спелых, лишь чуть-чуть мятых ба- нанов, и они принялись сноровисто очищать излюбленный россиянами фрукт. После второго банана Иван осведомился: - Чего ж ты, падла печенежская, грамотку мою спер? - Как спер? - обиделся Емеля. - Ты ж сам ее подарил! Сам в руки сунул, да уговорил в богатыри пойти, тобой назваться, чтоб к Несмеяне допустили. Иван потер лоб... И вспомнил. Точно. Пихал он Емеле в руки грамотку, кричал слова задорные, уговаривал, словно девку крас- ную... Охохонюшки... Сам свое богатырское счастье отдал! - Ну и как, допустили? - смущенно поинтересовался он. - Вечером заступаю в караул у ее опочивальни, - грустно ска- зал Емеля. - Да, Иван, тяжка служба! Как мне сегодня бока намяли, вспомнить страшно... Эх, просил же я ее дать мне силу богатырскую! Не пойму, то ли не дала, то ли я и прежде богатырем был... Оплоша- ла она. - Кто "она"? - Да щука моя волшебная, что все желания выполняет... Иван крепко зажал рот боевой рукавицей. Ему вдруг явственно вспомнилось, как стоящий в обнимку с полоненным печенегом Мойшей Емеля вопит: "Закуски нет, Иванушка?! Не беда, исправим! Мне для тебя и ЕЕ не жалко!" А еще вспомнились Ивану рыбьи кости на трак- тирном столе. - У тебя память часто отшибает? - поинтересовался Иван. - Нет, сегодня впервой такое случилось... Как медовуху пили - помню, как печенега полонили - тоже. А дальше - хоть убей... К слову, убивать-то ты меня будешь? - Что ты, Емелюшка, - ласково сказал Иван, - То шутки наши, богатырские. Ну, мне пора. И он тоскливо пошел по коридору, вытирая о кольчугу измазан- ные в бананах пальцы. Бедный Емеля! Лишился своей единственной опоры - щуки! А ради кого? Ради него, дурака! Как тут обижаться... |