|
— Исключения возможны , — согласилась Ольга. — Сейчас ее мать проверят полностью . Но… я не стала бы рассчитывать на быструю удачу. — Светлана, — спросил я. — А иного выхода нет? По другому помочь вашей матери? Кроме трансплантации? — Нет. Я врач, я знаю. Медицина не всесильна. — А если не медицина? Она замешкалась: — О чем вы, Антон? — Неофициальная медицина, — сказал я. — Народная. — Антон… — Я понимаю, Светлана, трудно поверить, — торопливо начал я. — Полно шарлатанов, аферистов, психически больных людей. Но неужели все — ложь? — Антон, покажите мне человека, который вылечил действительно тяжелую болезнь, — Светлана с иронией посмотрела на меня. — Только не рассказывайте про него, а покажите! Самого человека, и его пациентов, желательно — до и после лечения. Тогда поверь, во все поверю. В экстрасенсов, в хилеров, в магистров белой и черной магии… Я непроизвольно поежился. Над девушкой висело роскошнейшее доказательство существования «черной» магии, хоть в учебники вставляй. — Могу показать, — сказал я. И вспомнил, как однажды в офис притащили Данилу. Это была обычная стычка… не самая рядовая, но и не слишком уж тяжелая. Ему просто не повезло. Брали семью оборотней, по какому то мелкому нарушению Договора. Оборотни могли сдаться — и все закончилось бы коротким разбирательством между Дозорами. Оборотни предпочли сопротивляться. Наверное, за ними тянулся след… кровавый след, о котором Ночной Дозор не знал, и теперь уже никогда не узнает. Данила шел первым, и его серьезно порвали. Левое легкое, сердце, глубокое ранение в печень, одну почку вырвали начисто. Чинил Данилу шеф, помогал почти весь персонал Дозора, все, у кого в тот момент были силы. Я стоял в третьем круге, нашей задачей было не столько подпитывать энергией шефа, сколько отражать внешнее влияние. И все таки я временами поглядывал на Данилу. Он погружался в сумрак то один, то вместе с шефом. При каждом появлении в реальности раны уменьшались. Это было не столько сложно, сколько эффектно, ведь раны были свежие и не предопределенные судьбой. Но никаких сомнений в том, что шеф способен вылечить мать Светланы, я не испытывал. Даже если ее судьба обрывается в ближайшем будущем, если она непременно умрет. Вылечить — возможно. Смерть наступит по другим причинам… — Антон, а тебе не страшно говорить такие вещи? Я пожал плечами. Светлана вздохнула: — Дарить надежду — это ведь ответственность. Антон, я не верю в чудеса. Но сейчас готова поверить. Ты этого не боишься? Я посмотрел ей в глаза. — Нет, Светлана. Я боюсь многих вещей. Но других. |