|
Надоело! Горячее сердце, чистые руки, холодная голова… не случайно же во время революции и гражданской войны Светлые почти в полном составе прибились к ЧК? А те кто не прибился… большей частью сгинули. От рук Темных, а еще больше — от рук тех, кого защищали. От человеческих рук. От человеческой глупости, подлости, трусости, ханжества, зависти. Горячее сердце, чистые руки… Голова пусть остается холодной. Иначе нельзя. А вот с остальным не согласен. Пусть сердце будет чистым, а руки горячими. Мне — так больше нравится! — Не хочу вас защищать, — сказал я в тишину лесного утра. — Не хочу! Детей и женщин, стариков и юродивых… никого… живите, как вам хочется. Получайте то, чего достойны! Бегайте от вампиров, поклоняйтесь темным магам, целуйте козла под хвост! Если заслужили — получайте! Если моя любовь — меньше, чем ваша счастливая жизнь… я не хочу вам счастья! Они могут и должны стать лучше… они наши корни… они наше будущее… они наши подопечные… Маленькие и большие люди, дворники и президенты, преступники и полицейские. В них теплится свет, что может разгореться животворящим теплом или смертоносным пламенем… Не верю! Я видел вас всех. Дворников и президентов, бандитов и ментов. Видел, как матери избивают сыновей, а отцы насилуют дочерей. Видел, как сыновья выгоняют матерей из дома, а дочери подсыпают отцам мышьяк. Видел, как едва закрывая за гостями дверь, не прекращающий улыбаться муж бьет по лицу беременную жену. Видел, как закрывая дверь за пьяненьким мужем, выбежавшим в магазин за добавкой, жена обнимает и жадно целует его лучшего друга. Это очень просто — видеть. Надо лишь уметь смотреть. Потому нас и учат… раньше, чем учить смотреть сквозь сумрак — нас учат не смотреть… Но мы все равно смотрим. Они слабые, они мало живут, они всего боятся. Их нельзя презирать и преступно ненавидеть. Их можно только любить, жалеть и оберегать. Это наша работа и долг. Мы — Дозор. Не верю! Никто, никогда, никого — не заставлял и не заставит совершить подлость. В грязь нельзя столкнуть, в грязь ступают лишь сами. Какой бы ни была жизнь вокруг, оправданий нет и не предвидится. Но оправдания ищут и находят. Всех их так учили, и все они оказались лучшими учениками. А мы, наверное, лишь лучшие из лучших. Да, наверное, да, конечно, были, есть и будут те, кто не стал Иным, но ухитрился остаться человеком. Вот только их мало… так мало… А может быть, просто, мы боимся посмотреть на них пристальнее? Боимся увидеть то, что может открыться? — Ради вас — жить? — спросил я. Лес молчал, он был заранее согласен с любыми моими словами. |