|
Нет, похоже, сегодня все ополчилось против меня… Не было ее там. Игната с Леной, против моих подозрений, тоже не оказалось. Ночевала Тигренок с Юлей. Девочка спала, по детски свесив руку и ногу с кровати. Мне сейчас было все равно, у кого просить помощи. Я осторожно подошел, присел рядом с широченной кроватью, шепотом позвал: — Юля… Юленька… Девочка открыла глаза, поморгала. И сочувственно спросила: — Похмелье? — Да, — кивнуть я не решился, в голове как раз взорвали маленькую гранату. — Угу… Она закрыла глаза, и, по моему, даже задремала снова, при этом обняв меня за шею. Несколько секунд ничего не происходило, потом боль стала стремительно отступать. Будто в затылке открыли потайной краник и стали выпускать скопившуюся, бурлящую отраву. — Спасибо… — только и прошептал я, — Юленька, спасибо. — Не пей так много, ты же не умеешь, — пробормотала девочка, и засопела, ровно, будто переключилась мгновенно от работы на сон. Так умеют только дети и компьютеры. Я встал, с восторгом ощущая, что мир обрел краски. Семен, конечно, прав. Надо нести ответственность. Но иногда на это просто нет сил, совершенно нет… Оглядел комнату. Спальня вся была в бежевых тонах, даже наклонное окно — чуть тонировано, музыкальный центр — золотистый, ковер на полу — пушистый, светло коричневый. В общем то, нехорошо. Сюда меня не звали. Я тихонько пошел к двери, и уже когда выходил, услышал голос Юли: — «Сникерс» мне купишь, ладно? — Два, — согласился я. Можно было пойти досыпать, но с постелью были связаны достаточно неприятные воспоминания. Будто стоило лечь, и притаившаяся в подушке боль набросится снова. Я только заглянул в комнату, подхватил джинсы и рубашку, стоя на пороге оделся. Ну неужели все спят? Тигренок вон где то бродит… а кто то, наверняка, за беседой и бутылочкой засиделся до утра. На втором этаже был еще маленький холл — там я обнаружил Данилу и Настю из научного отдела, мирно спящих на диванчике, и поспешно ретировался. Покачал головой… у Данилы была очень милая, симпатичная жена, а у Насти — пожилой и безумно влюбленный в нее муж. Правда, они были только люди. А мы — Иные, волонтеры Света. Что ж тут поделать, у нас и мораль иная. Как на фронте, с военно полевыми романами и медсестричками, утешающими офицерский и рядовой солдат не только на госпитальной койке. На войне слишком остро чувствуешь вкус жизни… Еще здесь была библиотека. Там я обнаружил Гарика и Фарида. Вот они точно вели беседу всю ночь, за бутылочкой, и не за одной. И заснули прямо в креслах, видимо, совсем недавно — перед Фаридом на столе еще чуть дымилась трубка. На полу валялись стопки вытащенных из стеллажей книг, о чем то они долго спорили, призывая в союзники писателей и поэтов, философов и историков… |