|
Да что же такое, Завулон? Меня охватила обида, нелепая обида. Я пришел! Я ступаю в твою ловушку… смотри, нога уже занесена, сейчас все произойдет… где же ты? Или темный маг прятался так искусно, что мне не по силам было его обнаружить… или его здесь вообще не было! Я проигрывал. Проигрывал еще до развязки, потому что не мог понять замысел врага. Здесь должна быть засада, Темным ведь надо уничтожить Дикаря, едва тот убьет Егора… Как убьет? Ведь я уже здесь. Я объясню ему все происходящее, расскажу о Дозорах, которые следят друг за другом, о Договоре, что заставляет нас хранить нейтралитет, о людях и Иных, о мире и сумраке. Расскажу ему все, как рассказывал Светлане, и он поймет… Поймет ли? Если он и в самом деле не умеет видеть Свет! Мир для него — серая безмозглая овечья отара. Темные — волки, что кружат вокруг, выхватывая барашков пожирнее. А он сам — сторожевой пес. Не способный увидеть пастухов, ослепленный страхом и яростью, кидающийся из стороны в сторону, один против всех. Он не поверит, не позволит себе поверить… Я бросился вперед, к Дикарю. Дверь подъезда уже была открыта, и Дикарь говорил с Егором. Почему он вышел, под самую ночь, этот глупый пацан, уже прекрасно знающий, какие силы правят нашим миром? Неужели Дикарь способен подманивать свои жертвы? Говорить бесполезно. Напасть из сумрака. Скрутить. И только потом объяснять! …Сумрак взвизгнул на тысячу раненых голосов, когда на бегу я врезался в невидимый барьер. В трех шагах от Дикаря, уже занося руку для удара, я ударился о прозрачную стену, распластался на ней, и медленно сполз на землю, тряся звенящей головой. Плохо. Ой как плохо! Он не понимает сути Силы. Он маг самоучка, он психопат от Добра. Но когда идет на дело — закрывается магическим барьером. Непроизвольно, но мне от этого не легче. Дикарь что то сказал Егору. И потянул руку из за отворота пиджака. Деревянный кинжал. Что то я слышал про эту магию, одновременно наивную и могучую, но сейчас не время вспоминать. Я выскользнул из своей тени, вошел в человеческий мир, и прыгнул на Дикаря со спины. Максима сбили с ног, когда он занес кинжал. Мир вокруг уже окрасился серым, движения мальчишки стали замедленными — он видел, как неторопливо опускаются ресницы, в последний раз перед тем, как широко распахнуться от боли. Ночь превратилась в сумрачный подиум, на котором он привык вершить суд и выносить приговор, на котором ничто не могло его остановить. Его остановили. Сбили, швырнули на асфальт. В последний миг Максим успел подставить руку, перекатился, вскочил. На сцене появился третий персонаж. Как Максим его не заметил? Как тот подкрался — к нему, занятому важной работой, всегда огражденному от зрителей и лишних участников самой светлой в мире силой, что вела его в бой? |