|
— Вы Светлый, я вижу, — сказал мальчишка. Негромко, но уверенно. — Да… — слово далось с трудом, вылезло из горла неохотно, упираясь и отводя глаза. Проклиная себя за слабость Максим протянул руку, взял мальчишку за плечо: — Я судия. Он все равно не испугался. — Я видел сегодня Антона. Какого Антона? Максим промолчал, недоумение отразилось в глазах. — Вы из за него ко мне пришли? — Нет. Из за тебя. — Зачем? Мальчишка держался чуть вызывающе, будто у него был когда то с Максимом долгий спор, будто Максим в чем то виноват и обязан сознавать свою вину. — Я судия, — повторил Максим. Ему захотелось повернуться и убежать. Все складывалось не так, неправильно! Темный не мог оказаться ребенком, ровесником его собственной дочери. Темный маг должен был обороняться, нападать, убегать — но не стоять с обиженным видом… будто он имеет на это право. Будто что то может служить ему защитой. — Как тебя зовут? — спросил Максим. — Егор. — Мне крайне неприятно, что так получилось, — Максим говорил искренне. И никакого садистского удовольствия от оттягивания убийства не испытывал. — Черт возьми… У меня дочка твоих лет! Почему то это обижало больше всего. — Но если не я, так кто же? — О чем вы? — мальчик попытался сбросить его руку. Это придало решимости. Мальчик девочка, взрослый ребенок. Какая разница! Тьма и Свет — вот все различие. — Я должен спасти тебя, — сказал Максим. Свободной рукой он достал из кармана кинжал. — Должен — и спасу. Глава 7 Вначале я узнал машину. Потом — вышедшего из нее Дикаря. Накатила тоска, тяжелая, беспросветная. Это был мужчина, спасший меня — когда в облике Ольги я бежал из «Магараджи». Должен я был догадаться? Наверное… будь больше опыта, больше времени, больше хладнокровия. Женщина, что ехала с ним… всего то — глянуть ауру, Светлана ведь описала ее очень подробно. Я мог узнать. Мог закончить все еще в машине. Вот только — как закончить? Я нырнул в сумрак, когда Дикарь посмотрел в мою сторону. Кажется, это сработало, он двинулся дальше, к подъезду, в котором я когда то сидел у мусоропровода и мрачно беседовал с белой совой. Дикарь шел убивать Егора. Все, как я и думал. Все, как рассчитывал Завулон. Капкан был передо мной, туго растянутая пружина начинала сжиматься. Оставалось сделать шаг и порадовать Дневной Дозор успешным завершением операции. Где же ты сам, Завулон? Сумрак давал мне время. Дикарь все шел и шел к дому, неторопливо переставляя ноги, а я озирался, выискивал вокруг Тьму. Хотя бы след, хотя бы дыхание, хотя бы тень… Напряжение магии вокруг было чудовищное. Здесь сходились нити реальностей, рвущихся в будущее. Перекресток ста дорог, точка, в которой мир решает, куда он пойдет. Не из за меня, не из за Дикаря, не из за мальчика. Все мы — часть капкана. Все мы статисты, одному велено сказать «кушать подано», другому изобразить падение, третьему — с гордо поднятой головой ступить на эшафот. Вторично эта точка Москвы становилась ареной незримой битвы. Но я не видел Иных — ни Темных, ни Светлых. Только Дикарь, но он даже сейчас не воспринимался Иным, лишь на груди его искрился сгусток Силы. Вначале я подумал, что вижу сердце. Потом понял, что это оружие, то самое, которым он убивает Темных. |