Но меня это интересовало мало. Я шел по Зову. По Зову, который предназначался не мне. Вечер плавно перетекал в ночь. Шумел проспект, протяжно выл в троллейбусных проводах ветер. Почему-то природные звуки вытесняли голоса цивилизации - может быть, потому что я прислушивался? Направо, вдоль проспекта. Точно. Нахлобучив поплотнее шапку, я зашагал по тротуару. Когда я почти дошел до длинного дома, первый этаж которого занимали магазинные витрины с нелепыми бутафорскими самоварами. Зов прекратился. Но я все равно уже знал, куда идти. Следующий дом, и вон там, чуть не доходя до перекрестка, узкая мрачная подворотня-тоннельчик. На этот раз наполненная неподдельным густым мраком. Ветер, как назло, усилился, хлестал в лицо, пихался, как умелый регбист, и приходилось наклоняться вперед, чтобы хоть как-то двигаться. Вот и подворотня. Кажется, я опоздал. На фоне еле-еле обозначенного пятна - противоположного входа в подворотню - на миг застыл неясный силуэт; я различил только бледное, явно нечеловеческое лицо и два тусклых отблеска в глазах. И, по-моему, зубы. И все. Тот, кто здесь был, исчез, а тот, кто здесь остался, перестал быть. Я присмотрелся, склонившись над недвижимым телом. Девушка, молоденькая совсем, лет шестнадцать. Со странной смесью блаженства и муки в остекленевших глазах. Рядом валяется пушистый вязаный шарф и такая же шапочка. Куртка расстегнута, шея обнажена. И четыре приметных точки на шее. Тому, что я вижу практически в полной темноте, я даже удивиться не успел. Я присел над девушкой. Вместе с кровью - небольшим, надо сказать, количеством, не больше четверти литра - у нее выпили жизнь. Высосали энергию - всю, до последней капли. Паршиво. И тут, одновременно с двух сторон, в подворотню ворвались люди. Точнее, не люди - Иные. - Стоять! Ночной Дозор! Выйти из сумрака! Я выпрямился, не сразу поняв, чего от меня требуют, и тут же получил чувствительный удар - не кулаком, не ногой. Чем-то белым-белым, как халат хирурга. Было не больно, просто обидно. Один из дозорных направлял на меня короткий стержень с красным камнем на конце и, кажется, намеревался ударить вторично. И тут меня разом бросило на очередную ступеньку. И даже не на следующую, а наверняка через одну-две. Я вышел из сумрака. Теперь я понимал, что это такое, когда все вокруг замедляется и появляется способность видеть в кромешной тьме. Это - мир Иных. А мне приказывали - не предлагали, а именно приказывали - вернуться в мир людей. И я вернулся, послушно и безропотно. Потому что так было надо. - Назовись! - потребовали от меня. Я не видел - кто, потому что в лицо мне светили фонариком. Мог разглядеть, но пока это было просто не нужно. |