Форк присвистнул: - Конец света, и только... Ладно, сейчас не время об этом. Пора уходить. Ты когда-нибудь видел мир снаружи Города? Не на экране, а по-настоящему? - Да, видел. - А небо? - Тоже видел. Понимаете, мы с Гэлом были однажды на Галерее... - Опять Гэл! Что ж, пошли, увидишь все это наяву. Сердце у Тири отчаянно застучало. Он тихо спросил: - Так мы снаружи? - Да. Неужели ты еще не понял? Тири шагнул вперед, споткнулся. Круглолицый, широкоплечий Арчи поддержал его, сказал: - Повыше поднимай ноги, Тири. Это тебе не пол в Городе. Они пошли к выходу из пещеры. "Сон. Меня похитили наружники, но не убили, а улыбаются мне и ведут куда-то! Я вышел из Города! Сон. Это сон". Но Тири уже понимал, что удивительный поворот в его жизни произошел наяву. - Прикрой глаза, - сказал Форк. Тири послушно зажмурился, но все равно, свет теперь проникал и сквозь веки, он лился на все тело теплым, ласковым потоком, и это не было неприятным, наоборот... - Смотри! Тири раскрыл глаза. Пошатнулся, его поддержали. Беспредельность. Два бескрайних полотнища: желтое, песчаное внизу, голубое, воздушное наверху. Пустыня не была мертвой, - нет. В неподвижном золотистом песке дрожали тонкие зеленые травинки, обыкновенные серые скалы отливали тысячами оттенков, лазоревое небо ласково касалось их порывами ветра. Ветер был руками неба и солнца. Тири даже потянулся вверх за его ласковыми касаниями... Кружилась голова, болели глаза, но он все стоял и смотрел. - Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, дружок. Сам через это прошел, - Форк говорил ласково, с затаенной печалью. - Ты здорово держишься, нам с тобой повезло. Тири медленно обернулся. И вздрогнул. Тускло-серая, холодно отсвечивающая колонна, придавленная сверху толстым диском, вставала в стороне - близко или далеко от них, Тири еще не мог определить. Он тихо спросил: - Это Город? - Да. - Какой он маленький. Форк улыбнулся: - Не такой уж и маленький. Хотя, впрочем... Ты прав. Мы часто забываем, что мир больше любого города, даже того, в котором живем мы сами... Долгий протяжный гул пронесся над песком. Гул уставшего металла, скрип отвыкших от работы механизмов... У подножия колонны что-то едва заметно шевельнулось, неразличимое отсюда, непонятное, движущееся с кажущейся медлительностью... Форк быстрым движением поднес к глазам болтавшийся на его груди предмет: две короткие толстые трубки, соединенные вместе, закрытые на торцах выпуклыми стеклами. Взглянул сквозь эти трубки на Город. И вдруг сказал что-то непонятное и, наверное, злое, ибо лицо его |